Rudolf – Affaire Mayerling, 03.03.09

Состав:
Рудольф – Дрю Сэрич
Мэри Вечера – Лиза Антони
Граф Таафе – Уве Крегер
Франц Йозеф – Клаус Дам
Мария Лариш – Карин Филипчич
Стефания – Витцке Ван Тонгерен




Как хорошо, что передо мной лежит большая подробная программка «Рудольфа» с синопсисом в том числе и на английском, иначе мне было бы труднее восстановить все в памяти. К тому же я уже видела оригинал мюзикла, да и немецкий язык понятнее венгерского – без всего этого, равно как и без знания исторических событий, мне было бы трудно понять, о чем это, кто эти люди и что здесь происходит.

читать дальшеОтдельная благодарность выносится австрийцам за то, что они не делали копию венгерской постановки, а подошли к этому вопросу неожиданно творчески, и в итоге у нас получился совсем новый мюзикл. Уже с первой сцены, не услышав привычного «Ez bécs» я решила для себя, что сравнивать с венграми будет бессмысленно – это совсем другая история.
Мюзикл начинается с милой семейной сцены между Стефанией и Рудольфом перед открытием Бург-театра. Здесь и далее решение с декорациями более чем минималистично (особенно вспоминая венгров, ага): два стула, плавающие на заднем фоне занавески и потрясающее освещение. На большой сцене Раймунд-театра это смотрелось не «бедненько, но чистенько», а очень даже интересно, необычно и ярко, к тому же техническое оснащение сцены очень хорошо – в каких только направлениях и какими только частями она не движется!..
Ансамбля на сцене тоже было вполне достаточно для того, чтобы не создавать тесноты и оставить ощущение простора и большого количества воздуха.

Но вернемся к Бург-театру. Прибывают высокие гости, император открывает здание театра, начинается оперетта… во время которой работница сцены выбегает на сцену и застреливается на глазах у императорского семейства. Как видите, этого у венгров тоже не было, момент совершенно новый и оттого неожиданный. Все в ужасе убегают от сцены, и только Рудольф садится возле трупа женщины и поднимает пистолет. В это время Мэри Вечера спускается из своей ложи, и происходит их первая встреча – почти незамеченная ими обоими, Мэри быстро покидает театр под присмотром Лариш, а Рудольф поет ‘Wie jeder andere Mann’.

Но это было такое лирическое отступление перед делами государственной важности – следующая сцена разворачивается в кабинете Франц-Йозефа, где тот ненавязчиво спрашивает: «А не слышали ли вы, сына, про некоего Юлиуса Феликса, журналиста-оппозиционера, который тут нам под основы монархии колья подбивает и вообще всячески под ногами мешается?». «Да нет, папенька, откуда мне про него слышать», - отвечает Рудольф, честно глядя отцу в глаза. «А не твой ли это кузен Йохан Сальватор?» - опять же ненавязчиво интересуется ЭфДжей, проявляя чудеса дедукции. Рудольфа, как Штирлица, так просто не расколешь, поэтому они плавно переводят разговор в сторону Пруссии и начинают ругаться уже по этому поводу – да и вообще, им что, повод особый нужен, чтобы поругаться?.. Таафе умиленно наблюдает эту картину, потом все же прерывает их, как бы намекая, что есть дела поважнее, например страной управлять, а Рудольфу не пойти бы… куда-нибудь?
Рудольф пошел куда-нибудь, император и министр-президент пошли управлять страной, а дамы пошли по магазинам.

Милая почти домашняя сцена на Ринге (так в программке написано. Не знаю, почему Ринг, а не например Кертнер или Грабен, но не все ли нам равно?) под знакомую музычку «Ez bécs»: люди спешат по своим делам, Мэри Вечера читает статью Юлиуса Феликса и всячески от него фанатеет (она у нас тут вообще девица политически подкованная), а Лариш вещает ей, что хватит фигней страдать и вообще не пора ли тебе, детко, замуж? Детко резонно отвечает, что замуж не хочет, а вот в магазин одежды – всегда пожалуйста.
«Ein hübscher Frieg» - песня Лариш – как раз в таком магазине и проходит. Одна из моих любимых песен в мюзикле, особенно у венгров, но и здесь мне очень понравилась. Хотя, сказать честно, при всей прекрасности голоса и игры Филипчич, она очень сильно отличается от созданного Пеллар и Йонзо образа, она совсем не такая стервозная и явно значительно постарше реальной Лариш. Но песня от того все равно хороша, и Филипчич под конец даже кан-кан исполнила, чего я от нее совсем не ожидала.
Лариш снова намекает про замуж, наша Джульетта, простите, Вечера, вещает что-то о большой и чистой и снова углубляется в чтение газеты – большая я и чистая, видимо, подразумевается относительно Юлиуса Феликса.

Моя программка говорит мне, что дальше идет некая песня Мэри, которая совершенно не отразилась у меня в памяти, и, видимо, ничего особенного собой не представляла. Мэри вообще получилась девочкой миленькой, но не особенно яркой, у Вагу Жужжи образ мне понравился значительно больше, хотя и там – не фонтан. Видимо потому что Вечера в такой Juliet-like девочкой у меня вообще не ассоциируется. И – да! – я подтверждаю, что у Вечеры дурацкие платья, которые ей совершенно не идут. Впрочем, прическа в кудряшку и шляпка поверх ей тоже как-то не очень, хотя судя по фото из жизни, Лиза Антони девочка симпатичная.

Следующая сцена переносит нас в апартаменты Рудольфа и Стефании перед балом в честь императора Вильгельма. Рудольф занят важным делом – чистит пистолет, а тут Стефания со своими глупостями: «Дорогоооой! Скажи, какое ожерелье мне лучше надеть: вот это в пятью брильянтами размером с кулак, или это, с шестью, но поменьше?..». Стефания у Ван Тонгерен вообще получилась прелесть какая противная, такой тип жены, которая засверлит любого, даже самого терпеливого, мужа на счет раз. И пока она не начинала петь и истерить одновременно, смотреть на нее вообще было одно удовольствие – на мой взгляд, эта роль подходит ей больше, чем роль Ich, она действительно похожа на реальную Стефанию. Она достаточно ехидна, въедлива, и при этом кажется несколько более простушкой, чем следовало бы быть кронпринцессе – именно такое впечатление у меня сложилось и о реальной Стефании в бытность ее кронпринцессой и женой Рудольфа. Она как будто выпячивает эту свою принцессность, давая всем понять, что она здесь не так просто место занимает.

Решив сложную дилемму с украшением, они отправляются на бал, где Рудольф не выявляет особого желания танцевать с любимой женой, а предпочитает обраться с коллегой по несчастью – Эдвардом, принцем Уэльским, мать которого, королева Виктория, также как и рудольфовский отец Франц Йозеф пышет здоровьем и обещает прожить еще хрен знает сколько. В общем, классная картинка: стоят Рудольф, Вильгельм и Эдвард, подпирают лестницу (Рудольф при этом еще и стратегически ныкается от жены)
Ну и наконец-то ключевой момент: Эдвард и Лариш радостно представляют друг другу Рудольфа и Вечеры и довольно наблюдают за парой. Ну дальше мы все помним по венграм – танцуют, потом Стефания пытается оттанцевать мужа себе обратно и нежно намекает Вечере, что бы та пошла погуляла, на что Вечера делает ремарку по поводу манер некоторых кронпринцесс, некоторые кронпринцессы обиженно уходят, Рудольф и Мэри танцуют дальше.



После бала праздник продолжается, во всяком случае для Эдварда, Вильгельма и Рудольфа – последний устраивает иностранным гостям поход по особо достопримечательным борделям Вены. Кстати здесь я оценила прекрасную Мицци. А вот Рудольф, похоже, не очень, он все возвращался мыслями к Вечере. И вот их первый общий дуэт, который мне жутко напомнил Whitby Bay того же Уальдхорна (здесь это песня «So viel mehr» – каждый сидит в своей комнате и поет о Высоком и Прекрасном. Красиво, но скучновато, хотя в этом мюзикле для меня вообще большинство их дуэтов кажется скучноватыми.

На следующий день, с утра пораньше, жизнь в императорском замке кипит, Таафе думает свои коварные хитрые планы по разоблачению мерссских заговорщиков – к нему на ковер доставляют Мориза Сепша, издателя Neues Wiener Tagblett, который приютил у себя в издательстве набившего всем оскоминку Юлиуса Феликса. Впрочем, не до чего они так и не договариваются, Сепша уводят, и Таафе поет свою Новую Песню «Die strahlende Zukunft» про тяжелую и полную лишений жизни премьер-министра в Австрии, и про светлое будущее, которое они непременно построят, если им мешать не будут. Впрочем, не буду ничего плохого говорить, песня мне понравилась, Крегер ее спел хорошо, прочувственно, и голос у него очень приятный И очень уж он трогательно обнимался с глобусом неизвестной планеты, отдаленно похожей на Землю, так прям и хотелось подойти, обнять, и сказать, что все хорошо будет. По крайней мере у него.

Редакция Neues Wiener Tagblett тем временем встала на уши, у них там полное безобразие и беспредел, такое ощущение, что они как минимум войну пережили, судя по ошметкам сгоревшей бумаги и следам от выстрелов на стеклах. Полная разруха, короче. Приходит Рудольф, обернутый, чтобы не палиться, в шарфик. Конечно, шарфик и черный кожаный плащ, оставшийся со времен «Дракулы» его сильно спасают, и он незаметно проникает в издательство, где все жутко рады его видеть. Господа заговорщики протягивают ему радиоактивную красную шкатулку с Секретными Планами по Завоеванию Мира (ну ладно, ладно, по созданию альянса в Европе против Пруссии), Рудольф ящичек берет, но документы не подписывает, обещает подумать. «-Я не сказала «да», милорд! – Вы не сказали «нет».» Заговорщики, конечно, хотят Рудольфа на свою сторону и всячески его уговаривают, потом незаметно уходят, оставляя кронпринца медитировать на светящуюся красную коробочку. Впрочем, долго у него это делать не получается, в редакцию стучится Мэри Вечера…

Ее никто не звал, она как-то сама пришла, прижимая к сердцу надушенный листик бумаги – письмо Юлиусу Феликсу. Совершенно прекрасная смешная сцена, в которой Мэри представляется эдакой фанаткой, которая разве что не автограф просит. Рудольф выхватывает у нее письмо и начинает зачитывать его вслух, Мэри вся краснеет до кончиков ушей и требует вернуть ей письмо, что за наглость, вообще! Потом Рудольф поворачивается к ней, она видит его лицо, и до нее медленно, но неотвратимо доходит, что Юлиус Феликс и есть кронпринц Рудольф. «Шокееец», - думает Вечера, но все равно бросается его обнимать.
И они на радотях по какой-то только им известной логике идут кататься на коньках – еще одна ярчайшая сцена в мюзикле и одна из любимейших у меня. Я фанатка снеговика-на-роликах Описывать эту сцену смысла не имеет, ее стоит смотреть – она очень яркая, радостная, и пожалуй это единственное настолько светлое пятно во всем мюзикле, когда персонажи действительно были счастливы, им было хорошо, и Рудольф действительно смог побыть wie jeder andere Mann. Они с Вечерой смотрятся очень мило, даже несмотря на дурацкое платье последней. И я искренне не понимаю, как можно одновременно кататься по сцене и петь – но у них и то, и другое получалось очень здорово Под конец они целуются и, увы, расходятся, чтобы вернуться каждый к своей жизни.





Рудольф опять возвращается во дворец и опять попадает в центр разборок с Таафе и Франц Йозефом, Рудольфа вся эта ситуация с преклонением Пруссии достала и он высказывает собственное мнение в свойственном ему тоне, и по старой доброй семейной традиции они с отцом начинают орать друг на друга, не смущаясь присутствием Таафе.

Ну и наконец, конец первого акта – сцена в Пратере, где встречаются Мэри и Рудольф и признаются друг другу в любви. К сожалению, мне опять сложно сказать о ней что-то более подробное, потому что она совершенно не врезалась в память, особенно по сравнению со сценой со снеговиком. В обще, милый любовный дуэт, однако уже совсем не на такой веселой и позитивной ноте, как ранее – у Рудольфа и без Вечеры забот хватает…

Заботы эти в лице Таафе преследуют Рудольфа и по ночам. Второй акт начинается резко и неожиданно – без какой-нибудь увертюры и вступления: занавес поднимается мгновенно и мы вдруг оказываемся посреди кошмара Рудольфа, где правит бал Таафе. Опять же, не буду сравнивать с венгерской постановкой и Мастером Нитей – здесь все совершенно по-другому, и кошмар самый настоящий, кошмарный, и Рудольф в центре него, не понимающий, что происходит. А уж повешенная фигура в костюме Рудольфа, болтающаяся над его кроватью – это было сильно и страшно. В конце песни к повешенному Рудольфу присоединяется и повешенная Вечера, и кронпринц в ужасе просыпается, крича имя Мэри.



Он просыпается и, видя Мэри, сидящую на кровати и собирающуюся уходить, понимает, что это был всего лишь кошмар. С Мэри у них отношения вообще быстро и без проволочек развивались – раз, и уже в постели, что медлить-то Причем судя по следующей сцене – в постели в императорском доме, куда кронпринц, совершенно не палясь, притащил любовницу. При живой-то жене!
Они трогательно обмениваются колечками, которое Мэри вешает на шею, признаются в сто пятьдесят третий раз в любви, и когда Вечера собирается уходить, сталкивается в дверях со Стефанией, которая, признаться, была в некотором шоке, увидев сего гения дивной красоты в мужниной постели.
Далее идет песня Стефании «Du bleibst bei mir!», о которой у меня очень разные впечатления. У венгров это одна из сильнейших сцен, и по игре, и по голосу, и по музыке, я очень ее люблю, она всегда очень интенсивна. Здесь же… Нет, сыграла Витцке совсем не плохо, но голосом она не вытянула ее совершенно и абсолютно. Может быть, у нее слишком высокий голос, но скорее всего просто не дотянула, поэтому у нее получилась какая-то форменная визгливая истерика, и я вполне понимаю выражение лица Сэрича!Рудольфа в этот момент: «Уберите от меня эту женщину!». В общем, даже не знаю, может Витцке стоит петь поспокойнее, хотя скорее всего эта песня просто не подходит для ее голоса. А слова там красивые – насколько я их поняла. И характер Стефании отражают. Но нужен более сильный голос, чтобы это «Ты останешься со мной» звучало более твердо и уверенно.

Возвращаемся к нашим императорским баранам. Доведенный женой до ручки, Рудольф в очередной раз заявляется к ЭфДжею и заявляет, что сам разбирайся с этой истеричкой, а я хочу развод, ибо достала. На что император ему в понятных выражениях разъясняет, что всякие любовницы, внебрачные дети и прочие связи – это еще ладно, но развода ты хрен получишь, и вообще хватит тут выкаблучиваться, кронпринц ты или где. «Ну раз так, - решает Рудольф, - то пойду-ка я от вас в бордель», где его уже ждет Мицци и еще штук десять таких же милых дам. Совершенно чудесная сцена, когда вслед за Рудольфом в бордель приходят два агента от Таафе в одинаковых шпионских плащах (не палимся!), а вышибала объявляет им, что заведение закрыто. Про бордель мне сказать особенно нечего, кроме того, что как и в венгерской постановке это одна из моих любимых сцен, в первую очередь из-за музыки, которая мне там очень нравится. В целом, ничего особо нового там не было, сценография и танцы были очень бордельные и очень красивые, но количество мюзиклов, в которых есть подобные сцены, уже просто неприлично зашкаливает.
В конце, как мы помним, Рудольф распугивает девушек выстрелом из пистолета, и когда вся вереница «девушек Рудольфа» проходит, последней появляется Мэри. Не очень поняла, почему она была одета так же, как и остальные дамы в этом заведении, т.е. в легкомысленную рубашку на босу грудь и панталоны, видимо, это должно было что-то символизировать. В общем, она пришла, в сто шестидесятый раз призналась в любви и сказала, что будет с ним до смерти и все такое.

А с утра опять тяжелые трудовые будни. Таафе открывает промышленную выставку и готов толкнуть бодрую речь про светлое будущее, как на сцене появляется кронпринц и ничего не остается, как уступить ему слово, что Таафе и делает, скрипя зубами. Рудольф начинает вещать, все, разумеется, ему внемлют, и среди всех – графиня Мария Лариш. Стоит отменить, что в этой постановке ее роль значительно меньше, хоть, конечно, и не задвинута на задний план. Но здесь она не принимает такого непосредственного участия в ситуации и находится как бы слегка со стороны. Как сказала Сансет, это скорее образ кормилицы Джульетты, чем действительно графини Лариш. Песня Лариш красивая, но я бы не сказала, что особенно яркая – она выигрывает скорее за счет красивого голоса и исполнения, сценография на этом моменте тоже не очень интересная.

У Таафе сегодня был явно не день Бэкхема. И открытие прошло не так, как он хотел, и поработать спокойно не дают – в кабинет врывается девушка-ураган Вечера с требованием, чтобы он оставил их с Рудольфом в покое, и вообще, неужели в стране больше дел нет? Пенсии там повысить, зарплату врачам и учителям… Таафе говорит, что той следует бросить Рудольфа и в подтверждении своих слов выписывает счет, который Вечера тут же рвет. Впрочем, то же самое было и у венгров. Но дальше идет момент, который, во-первых, сильно отличается от постановки синхаза, а, во-вторых, просто забавен. Таафе и Вечера начинают орать друг на друга, однако увы, никто из них не выдался особенно сильным голосом и выглядело это как попытка перекричать друг друга. И если в венгерской постановке в превосходстве Таафе нет никаких сомнений, он выглядит и является намного сильнее и могущественнее Вечеры, и все ее попытки сказать что-то против министра-президента выглядят, как у моськи, лающей на слона, то здесь у меня сложилось впечатление, что Страшная Женщина Вечера напугала до чертиков бедного маленького Таафе – он аж на стул упал, а она над ним нависла, такая грозная и гневная! В отличие от Хомонноя!Таафе, Крегер!Таафе не выглядел как человек, которому эта Вечера – плюнуть и растереть, они смотрелись на равных, и, на мой взгляд, это совершенно неправильно, потому что по сравнению с ним она действительно никто.

Следующей сцены у венгров не было – это апартаменты Марии Лариш, которые на время превратились в филиал почты. Сначала к ней приходит Рудольф с просьбой передать послание Вечере, в котором он просит ее оставить город ради ее же безопасности. «Дорогой брат, а не обнаглели ли вы в конец?» - удивляется Лариш, но письмо все же берет и даже передает. И еще одно – письмо от матери Вечеры, в котором та убеждает ее выйти замуж уже наконец за кого-нибудь нормального и перестать разыгрывать Санта-Барбару с Рудольфом. Но такие уговоры на Мэри не действуют, ни в какой замуж она не хочет, хочет к Рудольфу, как бы Лариш ее не убеждала.

А у Рудольфа тем временем есть дела поважнее – он все же решил разораться с тем Красным Радиоактивным Ящиком и подписывает документы, находящиеся в нем. Путем сложных логистических перемещений ящик с документами в конце концов оказывается на столе Франца Йозефа. До того доходит, что это был за заговор, и какое он имеет отношение к любимому сыну. И вызывает сына на ковер. Он дает понять, что вся его конспирация раскрыта, и требует, чтобы тот явился сегодня на вечер в немецкое посольство в прусской униформе – ах, какой сарказм.



Но вместо этого вечером Рудольф является на вокзал, с которого отходит поезд, увозящий Мэри Вечеру из Вены. Он уже думает, что она уехала, как вдруг после отправки поезда (потрясающе красивая по постановке сцена) та выходит из дыма, и они вновь встречаются. После их коронного дуэта, который I was born to love you, они решают остаться вместе навсегда, до самой смерти. Рудольф и Вечера отправляются в охотничье поместье Майерлинг, где уже никто не помешает им быть вместе.
Они остаются одни, окруженные свечи, которые постепенно гасят. Когда потухает последняя свеча, Рудольф надевает кольцо на палец Мэри, сцена погружается в темноту, и с небольшим интервалом раздается два выстрела. Когда свет вновь включается, мы видим их тела, лежащие на постели.

Теперь общее, что я имею сказать по постановке. Она очень, очень рудольфо-центрична в отличие от венгерской, и мне это нравится. Неожиданно для меня самой, потому что внешне по фотографиям Сэрич мне совершенно не приглянулся, однако в игре я ему верю безоговорочно, он целиком захватил мое внимание. И я рада, что главный персонаж интереснее своего окружения, хотя все мы знаем, что иногда бывает и на оборот, у тех же венгров меня куда больше интересовали Таафе, Пфайфер и Лариш. Здесь же акценты расставлены правильно, и хоть мне и понравился Крегер в роли Таафе, я бы не смогла сказать, что он ярче и интереснее Рудольфа. Хотя, пожалуй, я бы не отказалась сделать роль Вечеры более интересной, потому что пока она видится мне только как девушка-рядом-с-Рудольфом, коей она и являлась в реальности, но для мюзикла этого недостаточно.

Так как у меня все плохо, срочно требую прошу пожелать мне, чтобы такое положение дел как можно быстрее исправилось. Очень надо...

Ну а пока из позитивного - недавно выложенный на ютьюбе ролик с Собу, поющим "Nichts, nichts, gar nichts" ("Semmi, de semmi") из Элизабет.

Синхаз объявил каст на наши даты. Меня получившийся результат вполне обрадовал, не считая отсутствия Хомонноя оба раза, он в "Kissing Lady" в Талии оба дня играет. Ну, значит будет Геза. В ЖЖ во всю обсуждем, не перепутает ли он, какого именно графа играет и покусает ли Юлию-в-красном-платье прямо на балу. Ну и в "Ланькереш" вполне можно спеть Gott ist tot, а что! Про последнюю сцену в склепе я вообще деликатно молчу, in der Gruft как он есть!
Главное во время спектакля эти мои ассоциациина графа фон Кролока Париса забыть, да...

На модьор-мюзикалс выложили фотографии из свежеотпремьеренного Tavaszébredés:
www.gbfoto.extra.hu/fotoalbum.php?a=2009-02-07_... - первый состав (Кереньи, Вагу Бернадетт и куча-незнакомых-людей)
www.gbfoto.extra.hu/fotoalbum.php?a=2009-02-07_... (Пиргель, Вагу Жужи куча-незнакомых-людей)

Некоторые фотки откуда с Собу в роли, как говорит синхазовский сайт, Adult Men (судя по фото - и швец, и жнец...). Конечно, интересно, но возрастную роль можно было и кому-нибудь постарше, мне кажется. Возрастные-то он сыграть еще успеет...

читать дальше

Слухи, что венгры будут ставить Нотр-Дам уже почти официальны, но только через несколько сезонов - как сказал Керо.
А пока - тренировка

Думаю, все уже знакомы, но если (!!!) вдруг нет, прошу



И мультик
читать дальше

Если кто еще не читал, на модьор-мюзикалс появились новые отчеты:

Rómeó és Júlia - 1/21, 1/22, 1/23 - 1.
R&J, 1/21, 1/22, 1/23 - part 2.
Rudolf review from 15 January 2009

А в Вене меж тем активно готовятся к постановке "Рудольфа". Судя по тому небольшому колическую информаии, что есть о мюзикле, примьера которого через месяц, они там все активно играют в конспираторов. Перед премьерой того же "Алома" в Сегеде материала behind the-scenes было значительно больше.

Хотя в принципе к стихам я отношусь очень прохладно, но это - оно особенно. Я не знаю, что это должно значить...
Во-первых, Хайне, которому я очень симптаизирую (Perche non? Sie liebte Heinrich Heine!), во-вторых, сама Лорелея, которая мне уже стала родной со времен моего взаимодействия с этой легендой и ее, эм, творческой переботки.

Ich weiß nicht, was soll es bedeuten,
Daß ich so traurig bin,
Ein Märchen aus uralten Zeiten,
Das kommt mir nicht aus dem Sinn.
Die Luft ist kühl und es dunkelt,
Und ruhig fließt der Rhein;
Der Gipfel des Berges funkelt,
Im Abendsonnenschein.

читать дальшеDie schönste Jungfrau sitzet
Dort oben wunderbar,
Ihr gold'nes Geschmeide blitzet,
Sie kämmt ihr goldenes Haar,
Sie kämmt es mit goldenem Kamme,
Und singt ein Lied dabei;
Das hat eine wundersame,
Gewalt'ge Melodei.

Den Schiffer im kleinen Schiffe,
Ergreift es mit wildem Weh;
Er schaut nicht die Felsenriffe,
Er schaut nur hinauf in die Höh'.
Ich glaube, die Wellen verschlingen
Am Ende Schiffer und Kahn,
Und das hat mit ihrem Singen,
Die Loreley getan.

Перевод, один из. С легендой я познакомилась до того, как начала понимать немецкий, пришлоь ориентироваться на переводы. Их нмого, но не один на моей взгляд не передает полностью слог.

Не знаю, что значит такое,
Что скорбью я смущён;
Давно не даёт покоя
Мне сказка старых времён.
читать дальше
Прохладой сумерки веют,
И Рейна тих простор.
В вечерних лучах алеют
Вершины дальних гор.

Над страшной высотою
Девушка дивной красы
Одеждой горит золотою,
Играет златом косы.

Златым убирает гребнем.
И песню поёт она:
В её чудесном пенье
Тревога затаена.

Пловца на лодочке малой
Дикой тоской полонит;
Забывая подводные скалы,
Он только наверх глядит.

Пловец и лодочка, знаю,
Погибнут среди зыбей;
И всякий так погибает
От песен Лорелей.
Блок.

... Но если говорить о легендке, а не литературном слоге, то ее обработка мне нравится больше у Брентано:
Zu Bacharach am Rheine
wohnt' eine Zauberin,
die war so schön und feine
und riß viel Herzen hin.

читать дальшеUnd machte viel zuschanden
der Männer rings umher,
aus ihren Liebesbanden
war keine Rettung mehr!

Der Bischof ließ sie laden
vor geistliche Gewalt
und mußte sie begnaden,
so schön war ihr' Gestalt.

Er sprach zu ihr gerühret:
"Du arme Lore Lay !
Wer hat dich denn verführet
zu böser Zauberei ?"
Читать целиком дальше: www.zgedichte.de/gedicht_3942.html

Перевод:
читать дальше… На Рейне в Бахарахе
Волшебница жила,
Девиц держала в страхе,
Мужчин в полон брала.
Никто на белом свете
Красавицу не влек,
Но кто попал к ней в сети,
Спастись уже не мог.
На суд явиться деве
Епископ дал приказ.
Явилась - был во гневе,
Взглянул - и гнев погас.
Он улыбнулся мило:
"Бедняжка Лоре Лей,
Какая злая сила
Царит в душе твоей?"

Последние строчки можно (и уже есть) поставить эпиграфом к моей "Лорелее". Они у меня вообще самые любимые во всей легенде...

Ну и наконец, последняя на сtuодня Лорелея? автор - Отто Хайнрих фон Лебен, но на немецком не нашла:
читать дальшеКраса ее заманит
Тебя в пучину вод,
Взгляд сладко одурманит,
Напев с ума сведет.
От песен и от взгляда
Спеши уплыть скорей,
Спастись от водопада
Златых ее кудрей.

Тоже шло эпиграфом к какой-то главе, но это уже другая Лорелея, менее живая и более мифическая.

На одном замечательном сайте нашла фотографии из Алома в Летнюю Ночь, которых еще не видела на сайте Опереттсинхаза.
Заодно можно разглядеть вблизи Волшебную Оберонскую Шнягу, правда понятнее, что это, не становится.

читать дальше





Cудя по выражению лица Оберона, ее можно и безо всякой магии использовать Такая вот волшебная эльфийская хрень.


Или это все-таки тот самый цветок, который был у Шекспира? Он тоже рос на тех же подоконниках, видать...

Перетягивание плаща Оберона. У меня даже такой интерес в ЖЖ завелся Потому что даже близкой сцены у Шекспира не было, но вы же понимаете, что мюзикл, где не было бы противостояние персонажей Собу и Долхая - просто не мюзикл!





Просто Оберон.



Счастливое воссоединение:

И не менее счастливый Берецки






Несколько внесценических фото:





Судя по выражению лица, они читают как минимум нашу игру...

Ну и напоследок:


Стащено отсюда: hugcsi.multiply.com/photos/album/81